Трудно сказать, почему к человеку в определенный момент приходят необъяснимые мысли... Запутавшись однажды в моем мозгу, эти мысли пробили мне дырку в голове, пытаясь стать полноценными словами, сложенными в понятную всем историю борьбы добра и зла.
Причем каждый понимает, что борьба эта ведется день ото дня, становясь все более ожесточенной с каждым мигом, с каждой новой душой, занявшей свое место в удобной мерной чашке на той или другой стороне весов...
А что, если против человека войну ведет не абстрактное зло, а олицетворенное? Что остается человеку?
Прячу в море мои размышления на эту тему. А размышлений этих запланировано на три части, первая из которых называется "Роковой Шпиль"... Отдаю вам на жесткую рецензию первые три с хвостиком главы, над которыми я работал последнее время...
Одна просьба к знатокам: кто является умным... или просто врачом -прокомментируйте, плс, заключительный диагноз, описанный в начале четвертой главы...
Роковой Шпиль
Роковой Шпиль.
2005-03-22
Мысли должны быть всегда в полном порядке: упорядочены, последовательны и легки навскидку… даже если речь идет о мыслях, присущих женскому разуму. Но, видимо, сначала был Хаос, потом это нематериальное понятие разбавили всепоглощающей любовью, поместив эту гремучую смесь в тело… Русые локоны и васильковый взгляд дополнили картину, чтобы получившееся идеально-убийственным существо обрело на вид ангельскую беззащитность, как основной располагающий к доверию фактор…
Пролог
Осеннее утро выдалось на удивление морозным, но свежий воздух был чист и ясен. Прозрачные порывы ветра зарывались своими «северо-восточными лицами» в золотые кроны деревьев, вдыхая аромат увядающего лета. И в память о прежних теплых днях лес только сейчас решился принять обет молчания, обречено вздыхая под лаской колкого солнца. Невыразимая тоска и умилительная грусть наполняли сердце в этот миг сладким неверием в приближающиеся холода, которые уже чувствительными глашатаями торжественно объявляли о создании Нового Царства – царства Зимы. Пусть будет новый день, удлиняющий тени… Сумрак пройдет со временем, исчезнув и отказавшись от борьбы. Возможно, выкрикнув напоследок что-либо вроде:
- НЕТ!!! Это не победа!..
- Нет!!! Стой!!! – словно заглянув в будущее, тишину реального времени разрезал пополам испуганный вскрик. Лес вздрогнул, всколыхнулся и накрыл свои тропинки туманом укоризны, словно пытаясь поймать в эту вязкую паутину нарушителя спокойствия. Но крик повторился снова, и ему вторил стук лошадиных копыт. Эхом бешеного галопа всадник кроил себе путь, в отчаянии сжимая поводья, из последних сил удерживаясь в седле… Уже давно скрылся из виду инструктор, да и вся группа любителей верховой езды, и лишь непроходимые и опасно-колючие стены подступивших к самому краю тропы деревьев удерживали лошадь от попытки спрятаться в спасительной полутьме чащи.
По щекам девушки текли слезы. Сейчас, предоставленная сама себе, она не смогла взять под контроль ситуацию – ей только и оставалось, что покрепче сжать коленями бока обезумевшей лошади, надеясь, что та успокоится быстрее, чем случиться неизбежное падение… Риа сделала еще одну попытку натянуть поводья, но все было бесполезно. Мир неясным размытым пятном на огромной скорости ускользал прочь… Что будет, если попытаться спрыгнуть? Освободить ноги из стремян, оттолкнуться от потной спины лошади, найти более-менее открытое пространство… рискуя переломать себе все конечности, но прекратить, прекратить, наконец, это безумие! Наверное, именно так сходят с ума: безысходность обрушивается лавиной и приходит осознание того, что без помощи со стороны с бедой не справиться. Увы! Рядом нет человека, готового вступить в схватку с водоворотом событий, чтобы спасти несчастную всадницу от рокового дыхания трагедии.
- Стоять, я сказала!!! – руки уже до кровавых мозолей натерты жесткими поводьями, а осипший голос не может перекрыть шумной переклички лошадиной поступи… Что?!! Кто-то смог ее догнать?
- Помогите!!! – умоляющий крик. - Я больше не могу держаться!!! – Риа никогда еще не надеялась так отчаянно, с такой силой веря в возможности другого человека. Боясь потерять равновесие в попытке обернуться, девушка вся обратилась в слух: как близко ее спаситель? Скажет ли он что-либо, посоветует определенный порядок действий? Но наездник приближался молча… И в этой тишине таилась пронзительная угроза. Острием холода сегодняшнего утра в Риу вонзилось копье страха:
- Что… Что мне делать?!! – и снова вопрос остался без ответа. Лишь сзади целенаправленно накатила волна стужи… Сердце ушло в пятки, рассудок помутился окончательно.
- Что Вы молчите?!! – истерический всхлип. Девушка попыталась обернуться:
- Скажите же что-нибудь!!!! – и тут она, наконец, увидела того, кто разделил с ней в бесконечном движении эту лесную тропу. Всадник в одно мгновение оказался настолько близко, что стремена из подпруги двух лошадей соприкасались, немелодично при этом позвякивая… Риа только сейчас начала осознавать, что таким образом странный человек меняет общее направление движения. Быстрый взгляд вперед, и сердце замирает на миг – лошади неслись к крутому обрыву. Видимо лес, редея в этом месте, выходил ближе к жилым районам, а сейчас здесь, на самой его границе, велись строительные работы: за обрывом выровненной площадкой находилась территория, отведенная под временный склад строительного материала. Так оказалось, что ближе всего к краю рабочей зоны со стороны леса аккуратными рядами стояли, ощерившись железными прутьями, бетонные блоки. Риа судорожно вцепилась в жилистую мужскую руку, удерживающую поводья ее лошади:
- Что Вы делаете?!! – но в следующий миг все ее тело пронзил затмевающий рассудок огонь. Воздух прерывистым выдохом вышел из легких, а кисти разжались сами по себе в естественном стремлении ограничить контакт с источником боли. На пике болевой потерянности, Риа краем сознания уловила, что ее лошадь, не снижая скорости, прыгнула с обрыва, и последним образом, увиденным девушкой, был черный овал лица второго участника немыслимой скачки, безразлично повернутый в ее сторону…
Последние слезы высыхали от ветра… Мир застыл, наконец... Ясное голубое небо дарило ощущение бесконечности этого мига, пока судьба ржавым острием штыря не залила эту картину красной тягучей краской… А потом гулкая тишина взорвалась какофонией звуков:
- Кто-нибудь! Вызовите скорую!.. Вызывайте же скорее!
Глава 1
Как лихорадочно бьется сердце… Оно как снайпер посылает точные выстрелы крови по всему организму, заставляя почувствовать каждый из органов, которые только сейчас постепенно возвращались на привычные места. Все жжет и горит. Под веками – песок. Во рту – пустыня, знойная, сухая… Грудь насквозь пробита болью… Неужели теперь так будет всегда? Неужели когда-то было по-другому? Не вспомнить.
Вслед за отчаянно работающим сердцем к восприятию мира вернулся и мозг. Он словно ленивый шантажист подкидывал за раз только один фрагмент прежней целой личности: сначала осязание… Да, тело особенно остро в этот момент почувствовало, как неудачно впились в него острые неровные камни. Затем слух. До него донесся мерный шум воды и чей-то разговор. Увы, сейчас не разобрать ни слова. Чувство обоняния и вкуса принесли известие о том, что все ее лицо покрыто засохшей коркой крови – ужасный соленый запах и металлический привкус во рту… а вот проверять, вернулось ли зрение, Риа не хотела вовсе. Ведь это означало необходимость открывать глаза, несмотря на безжалостную резь под веками… Нет, лучше пока так. Девушка хотела было вздохнуть, но исполнение этого желания обернулось пыткой. Закусив от боли губу, Риа издала страдальческий стон.
- За что?.. – горькие слезы снова медленно поплыли по щекам, стоило только вспомнить все пережитое. Почему ей до сих пор никто не помог? Однако в следующий миг девушка забыла о своем горе, сжавшись, насколько это позволяли онемевшие конечности, в комочек: кто-то неосторожно попытался перевернуть пострадавшую на спину. Где-то «там» прозвучал мужской голос, вопросительные интонации не заставляли сомневаться, что обращались именно к Рие, но она не разобрала и слова, лишь всхлипнула в ответ, тем самым не вполне осознанно давая понять, что за ее жизнь еще можно побороться. Этот же голос прозвучал снова, но громче и требовательней, видимо, отдавая какое-то распоряжение, которое тут же поспешили исполнить: стоило только прозвучать словам, как чуть в стороне послышался удаляющийся звук быстрых шагов.
- Нет. Не уходите, прошу Вас. – Риа с трудом произнесла единственную фразу, задыхаясь и морщась от беспрестанного жжения в легких. Казалось, что именно от присутствия рядом другого человека зависит сейчас ее жизнь. Девушка решилась открыть глаза, но ей на веки легла сухая мозолистая ладонь, предупреждая любые нетерпеливые попытки. И это молчаливое действие стало последней каплей, переполнивший запас сил организма на первый визит в сознание. Риа снова погрузилась в холодную пустоту обморока.
В это утро Кир-Медведь как обычно отправился на обход своей территории: проверить силки, поправить ловушки… Два старших сына сопровождали мужчину в привычном им всем походе и, чтобы не терять времени, трое охотников распределили между собой «сферы влияния», разойдясь каждый по своему маршруту. Кир с самого начала знал, что это будет не обычный осмотр своей территории… Лес застыл. Воздух был тяжел. Путаясь в ветвях, он нес ощутимую угрозу. Птицы тревожными стаями кружили над деревьями, и не думая опускаться ниже – в зеленый плен ветвей. Солнце косыми лучами пробивало насквозь утренний туман, но он, рассыпаясь от света, сгущался в другом месте, и причудливые тени под работой воображения складывались в устрашающие картины. Кир шел вперед с оружием наизготовку: охотник острием копья «освящал» себе дорогу. За спину был закинут тугой лук с тетивой из жил быка – каждый раз, когда в дело вступало это оружие, близлежащая территория оглашалась низким вибрирующим гулом. Не каждый мог согнуть такой лук, чтобы эта песня смерти прозвучала…
Охотник не удивился, когда его старший сын, появившись из зарослей кустарника, преградил ему дорогу:
- Это у водопада, отец… Леон уже там. – и так же бесшумно, как и возник, Кай скрылся в зеленой поросли. Кир-Медведь последовал за ним.
То, что они обнаружили на берегу небольшой речки, опадающей в этом месте с невысокой каменной гряды, действительно являлось причиной смутного беспокойства этого утра… Там лежала девушка. На камнях, у края воды, куда стекала кровь из многочисленных ран на ее теле. Кровавая картина ужасала, но не хищник и не оружие стали причиной увечий:
- Ты чувствуешь, отец? – Леон поднялся с корточек, едва завидев выходящих из леса охотников. – Холод заморозил ток крови, тьма замедлила бег времени – ни один человек не выжил бы с такими ранами. Это зло, отец. Даже самый свирепый хищник с воем бросится наутек от того, кто обладает такой аурой…
- Ты сразу предполагаешь самое страшное, Леон. – поморщился Кай. – Зло, говоришь ты, повсюду. Холод спускается с Рокового шпиля, сковывая свободные земли, и ты во всем видишь Оружие Рока. Посмотри на нее! Это человек! Который пострадал от дыхания Зимы так же, как и остальные люди.
- Да ты бы сам глаза разул, братец! Во-первых, вверх по течению на много дней пути больше нет ни одного селения, чтобы она с такими ранами смогла доплыть сюда еще живой… - с этими словами Леон попытался перевернуть девушку на спину. Та застонала от боли и молодой охотник, чуть поумерив свою инициативу, отдернул руку. – С таким же успехом проваливается версия, что она достигла этого водопада, плывя против течения, верно? Следовательно, она могла только взять и появиться здесь ни с того, ни с сего, понимаете, Кай, отец? Вы сами только что вышли из леса – там ни одного следа: никто не дрался, не прятался, не спасался бегством!!! Неужто такие очевидные вещи надо доказывать научившим меня читать следы?!!
- Тихо, Леон, успокойся. Мы продолжим обсуждение этой темы после… - Кир присел на корточки рядом с девушкой:
- Ты слышишь меня? – та снова издала тихий стон. Если она жива до сих пор, значит должна побороться за свою жизнь еще чуть-чуть.
- Кай, ты в деревню - за Ольмой. Мы с Леоном понесем ее… - кивок в сторону девушки. - вам навстречу. И давай – быстро. – в этот миг раненная что-то отчаянно проговорила и попыталась открыть глаза, но Кир опередил ее, положив той на глаза свою ладонь.
- Не стоит.
Глава 2
Отчаянная дробь сердца и вспышка реальности в сознании. Постоянно кружащиеся над головой зеленые ветви и ослепляющее солнце. Резкий посвист незнакомой птицы и свой собственный стон от боли потревоженной раны. Чужие голоса. Неведомый язык… Тряпочное непостоянство носилок – это плащ? Сеть?
«Борись!» - отчаянно блуждающая где-то в глубине мысль. «Борись, твою мать! Или ты станешь оружием Рока, и тогда тебя не спасет даже твое происхождение…». Как бороться? Нет сил… не хочется…
Ноги почти не касаются земли… Ломаная линия судьбы медленно смещается вслед за стремительно бегущим к своей деревне охотником. За один шаг успевали сменить друг друга десять мыслей, и все вращалось вокруг одного: Леон прав. Та девушка словно всплыла около водопада из-под каких-то нематериальных волн… и стоит задаться вопросом – почему так кстати на месте оказались трое охотников? Холод привык скрывать свои действия, он нападал исподтишка, смертельно жаля своим невидимым оружием. А здесь – явно подброшенная приманка? Или наоборот, то, что может помочь? Если это все Рок, с какой стати оставлять свою пассию в столь плачевном состоянии: беспомощной, истекающей кровью, умирающей…
На ум приходил только один вывод – а может Рок просто не смог ее добить в отчаянной схватке за воплощение в этом мире. Разыграно это или нет – вперед, только вперед: Ольма сможет всесторонне рассмотреть истинное положение дел. К тому же, только она теперь в силах побороться со смертью, оседающей в теле девушки вслед за медленно уходящей кровью.
Ольма. Когда-то ее называли ведьмой, сейчас величали не иначе, как Почтенной. Она одна из тех немногих Равнинных, кто уцелел во время четвертой лавины заваоевательского характера, сошедшей с Рокового Шпиля… а было это уже как больше сотни лет назад. Холод не смог развоплотить ее, старость не смогла взять власть над телом знахарки. Дар хранил свою носительницу…
Холодными зимними вечерами Ольма рассказывала – ее так любили слушать младшие – свою историю: о начале войны, о походах под Роковой шпиль, о том, как люди упорно цеплялись за обжитые места, но Снежные не знали пощады… с глазами изо льда и сердцами из зимней стужи, эти необыкновенно прекрасные создания раз за разом спускались с самого высокого пика подлунного мира, «очищая» все окрестные земли… Там, где они проходили, земля мгновенно покрывалась снегом и льдом, промерзая на много метров вглубь. Магия Холода текла по жилам Снежных вместо крови, они дышали астральной силой, а жили столь же долго, как и ледники на склонах их Рокового Шпиля.
В каждой битве с Холодом, как их назвали люди, принимали участие немногочисленные в этом мире маги… С каждой битвой дароносцев становилось все меньше – никто не знал, как передается эта сила, как найти преемников знаний и что будет, когда три известные людям Цитадели опустеют. Во время четвертой Лавины, самой жестокой кровавой схватки, маги, объединив свои силы, воздвигли барьер: из земли, из скал по кругу от Шпиля поднялись столпы, в своей глубине хранящие огненный дух – пламя первозданной чистоты, какое может существовать только в недрах планеты. Сила воздуха скрепляла две уже задействованные первоосновы: стоило Снежному приблизиться к столпам, как между ними поднималась огненная стена, столь тонкая и прозрачная, что ее почти не было видно, но в мощи, заключенной в этот огонь, сомневаться не приходилось.
Стоит ли говорить, что после такого волшебства, многие маги были обессилены и полностью истощены, навек потеряв связь с питавшей их ранее силой. Единственная населенная еще Цитадель осталась в полном распоряжении нескольких десятков магов. Они не могли стать главной противоударной силой, ежели Снежные снова решат спуститься с гор. Сколько еще протянет барьер? Что противопоставить магам Холода? Даже Ольма не могла ответить на эти вопросы.
Кай выбежал, наконец, на тропу, которая без «петель» вела к деревне, прямым росчерком рассекая не такой густой здесь лес. По этому маршруту молодой охотник ходил долгие годы и знал все каверзы дороги лучше кого бы то ни было: ни один предательский корень, ни одна впадина не смогли сбить размеренные шаги Кая с их стремительного ритма. Юноша еще только приближался к аккуратным бревенчатым домам, а местная ребятня его уже заметила и поспешила разнести весть о его прибытии: никто не ждал охотников так рано. Невероятным было и то, что Кай возвращался с пустыми руками… Люди отрывались от своих занятий, в ожидании выглядывали из-за заборов своих жилищ, в молчании выходили на улицу. Тяжкая, давящая на плечи тревога утра переполняла солнечные лучи полноправного уже дня. Свет падал на землю отдельными блоками, разрывая реальность на куски, казалось, никак не соединенные между собой. Кай бежал по освещенному пространству, почти полностью пропадая из вида, когда попадал на теневой участок. Деревья из-за этой иллюминации приобрели зловещий оттенок, их ветви мерно раскачивались, тихо поскрипывая от легкого ветра. Свет и Тьма. Тишина и пронзительный гул. Ожидание и страх. Холод?
Кай безмолвно и целеустремленно ворвался на главную улицу, не обращая внимания на доносящиеся отовсюду тревожные возгласы и вопросы – все после.
- Ольма!!! – выкрикнул охотник, подбежав к дому знахарки и едва выровняв дыхание. Дом стоял особняком на краю селения. Высокая трава окружала его кольцом, и пробиться сквозь эту зеленую стену было так же нелегко, как расправиться с обычным забором. Бревенчатое строение заканчивалось треугольной крышей с нарядными коньками, на одном из которых сейчас расположилась кошка ведуньи. Про это необычное животное ходило чуть ли не больше легенд, чем про саму Ольму…
- Почтенная! Нам нужна твоя помощь! – при этих словах входная дверь распахнулась, и на пороге появилась та, кого в этой деревне и называли почтенной Ольмой. Это была женщина с густыми абсолютно белыми волосами, что сейчас тугими косами лежали на плечах целительницы. Она обладала прямой осанкой, несмотря на почтенный возраст, и быстрым проницательным взглядом. Говорила всегда мало и тихо. Вот и сейчас, пресекая все попытки Кая как-либо объяснить ситуацию, Ольма подняла руку в останавливающем жесте и произнесла:
- Все объяснишь по дороге. Вот, держи, понесешь бурдюки с водой. – сама знахарка закинула на плечо сумку со своими Тайнами и закрыла за собой дверь. Трехцветная кошка по срубу слезла с конька и, поластившись к ногам хозяйки, застыла рядом с целительницей. Все готовы.
- Пойдем по короткому пути… - шепнула Ольма. Втроем они миновали деревню, вышли на опушку леса, и здесь ведунья велела Каю остановиться. Повернувшись к лесу спиной, женщина подняла с земли прутик и поднесла его к губам. Какие слова были произнесены в этом диковинном диалоге Кай не расслышал: уже спустя секунду Ольма взмахнула рукой, перебрасывая прут назад через плечо. Охотник не видел каких-либо изменений в высящейся перед ним стене леса, но словно дикий зверь, он почувствовал эту разницу. Марево дрожащим покровом накрыло свободное от деревьев пространство, оттуда потянуло нестерпимым жаром, и юноша сделал было шаг назад, прикрывая лицо рукавом, но Ольма схватила Кая за руку и потянула его за собой.
- Тебе ничего не угрожает. Идем, так мы сократим путь. – и целительница с охотником вошли на скрытую тропу… Странная трехцветная кошка успела вбежать на этот Путь в последний миг перед тем, как он закрылся…
Глава 3
Сооруженные из плащей носилки стало неудобно держать… Они потяжалели от крови и, скользя в ладонях охотников, оставляли на них липкий отпечаток смерти. Кир-Медведь перевел дух и плечом отер с лица капельки пота. В его голове не переставая звучали слова младшего сына: «Она могла только взять и появиться здесь…» Какая бы цель не обронила эту девчонку у водопада, вряд ли все сложится по хорошему. Пожалуй, Ольма могла бы ответить на несколько вопросов, но почему первой бессознательной мыслью сурового мужчины, и впрямь похожего на медведя, было не дать погибнуть этой найдёне. Э-эх… Леон-то сразу сказал, что лучше оставить все как есть: пусть Рок сам разбирается и с ней, и с силами, девушку пославшими.
Где-то среди ветвей тревожно заголосила кукушка, и, следуя давней нелепой традиции леса, Кир мысленно спросил ее: «Кукушка, кукушка, сколько мне еще жить?..» Но стоило этой мысли расствориться в прошлом, как невидимая глазу птица замолкла, словно снимая с себя всю ответственность за такой убийственный вопрос. Охотник горько ухмыльнулся, со странной внезапностью осознав, как ждал он шумной переклички этой птицы… Не жить нам вовсе. Без барьера, без магов, без леса, который первым встретит Зиму… Что делать? Высокие деревья-стражи все так же безмолвствовали, только дятел разбавил своим перестуком давящую на плечи тишину…
- Отец! – вдруг произнес Леон, резко остановившись. Старший охотник сурово сдвинул брови - из-за промедления сына он чуть не выронил из рук свой конец плаща-носилок.
- Не останавливайся. Мы не имеем на это права. – неосторожные слова сорвались с губ мужчины, и он сам им удивился. Юноша бросил на своего отца резкий взгляд изподлобья, нерешительно переступив с ноги на ногу. Было видно, что он принимает какое-то решение… набрав в грудь побольше воздуха, Лоен побелевшими губами произнес:
- Я не буду учавствовать в спасении этой девицы! – он опустил на землю свою ношу, что заставило Кира повторить его действия. Старший охотник скрестил на груди руки. – Ты сам учил нас с Каем отстаивать свои интересы, быть сильными в своей вере, неотступными в стремлении добиться справедливости и поиске правды. Так вот, моя вера заключается в том, что спасая ее, - юноша пренебрежительно кивнул в сторону лежащей на земле девушки. – мы совершаем роковую ошибку!
- Роковую ошибку… - тихо повторил Кир. Как странно прозвучали сейчас эти слова. Прозвучали, но не легли на сердце: Кир встряхнул головой, отганяя назойливые образы, вспыхивающие в его голове. Леон неправильно истолковал этот жест, видя в нем нерешительность, готовую сменится нужным ему решением, и продолжил развивать свою мысль:
- Это ловушка, отец. Через нее Холод подступит к нашим жилищам совсем близко, и уже не будет способа его остановить. Эта девушка – орудие. Орудие совершенное оттого, что мы не можем представить всей его силы, и из-за этого она может управлять нашими мыслями. Нашим страхом. А этого нельзя оставить просто так! – Кир, пустил свой взгляд по мягкому зеленому ковру травы, поднял глаза выше и встретился со взглядом сына.
- Отец! Никогда еще не было столь очевидных доказательств, чтобы ты сомневался в своем решении! – молчание охотника раздражало Леона. Он не мог понять колебаний отца. И в какой-то миг, поддавшись решимости отчаяния, юноша резко выхватил из-за голенища сапога просто сработанный кинжал. Непроизвольное сжатое восклицание сорвалось с его губ, когда он, напрягая до предела все свои мышцы, одним слитным движением переместил свое тело ближе к обсуждаемой и осуждаемой им девушке. Леон коротко замахнулся охотничьим ножом, но ему не позволили довершить смертоносное движение… Кир еще только пригибался к земле, чтобы получить возможность совершить прыжок, а в руку Леона с ужасающим урчанием и воем уже вцепилось странное мохнатое существо, когтями и клыками калеча незащищенную плоть. Надо отдать должное молодому охотнику – он не выронил оружия, однако ему пришлось отступить, чтобы свободной рукой снять с себя трехцветную кошку Ольмы, а это была именно она, продолжавшую яростно его атаковать.
В следующий миг рядом оказался Кир-Медведь. Между отцом и сыном произошла короткая схватка, в результате которой Леон оказался опрокинут на землю. Молодому охотнику все-таки пришлось проститься со своим оружием… он лежал на земле и, тяжело дыша, вглядывался через колышущиеся кроны деревьев в низкие объемистые облака. Каждый миг ощущения себя одним целым с этим миром дарил юноше упоение: трава, которая касалась его руки, деревья, укутавшие Леона в своей тени, солнце, пускающее причудливые блики по зелени листвы, сам воздух - все дарило ему чувство свободы. Но свободу эту хотели попрать! Лишить его, да и всех остальных тоже, чувства поддержки стихий, питающих своей силой этот мир! Отец не поверил ему, не поверил в его веру… в этот миг Леон посчитал себя преданным. Тело юноши сотряс нервный смех, и именно в таком состоянии его застали Кай и Ольма, вышедшие из густых зарослей кустарника. Знахарка горько посмотрела на смеющегося охотника и поджала свои губы.
- О вечная мерзлота и весь Роковой Шпиль впридачу! Что у вас тут происходит?!! Отец? – сурово спросил Кай, окидывая взглядом место схватки. Он подошел к брату и протянул руку, чтобы помочь тому подняться, но Леон ее оттолкнул. Встав без посторонней помощи, младший из братьев долгое время не обращал свое внимание ни на что, кроме процесса приведения себя в порядок: он оправил и отряхнул одежду, пригладил растрепавшиеся было волосы, поискал взглядом свой кинжал. Лишь обнаружив оружие у отца за поясом, Леон, казалось, вернул себе хоть какие-то эмоции. В эту минуту он показался одержимым злым духом – так исказились черты его лица: гнев зажег глаза фанатичным взглядом, по губам блуждала хищная ухмылка. Охотник поднял свою руку, в обвиняющем жесте направляя на отца указательный палец:
- Ты не ведаешь, отец, какую только что совершил ошибку. Если ты не можешь принять единственно верного решения, то я сделаю это за тебя! Или мы оставим эту лжесвятую здесь, или любой оказавший ей помощь и близко не сможет подойти к нашей, да и не только, деревне! – с этими словами Леон скрестил руки на груди, отсчитывая про себя те заветные секунды, которые решил предоставить всем присутствующим на обдумывание этого вопроса. Но время шло, сердце бешенным ритмом успело его отчситать, раскачиваясь гулким набатом в груди охваченного яростью охотника.
- Что ты мелешь?!! – воскликнул Кай. – Видно отец слишком сильно тебя приложил! Все, что ты сейчас сказал, указывает на засевший в твоем сердце порок… ты не только отказываешь в помощи пострадавшему и, заметь, не причинившему тебе никакого вреда человеку, ты еще и выступаешь против своей семьи. Против своей крови, Леон! Одумайся! Как ты можешь…
- Я, в отличие от тебя, братец, думаю не только об этой шалаве! Я говорю от лица всех тех, кому она уже сейчас, даже не успев еще причинить реального зла, угрожает самим своим существованием в этом мире!
- Да что ты прицепился к нашему миру, сосунок?!! – холодно произнес Кир-Медведь. – Дураком был, дураком и остался… не охотник ты, раз не чувствуешь: нельзя ей помирать тут! Умолкни живо, не мешай умным людям делать свое дело! По-крайней мере, к магам мы ее направить должны – они уж разберуться. – Ольма, все это время молча выполнявшая свою работу, подняла на спорящих мужчин свои необыкновенные глаза, руки ее застыли над неподвижным телом девушки – видно было, как побелели на них пальцы. Видимо, от избытка нематериальной силы, скопившейся в них, не было места току обычной крови. Под осторожными прикосновениями рук целительницы ужасающие раны медленно соединяли свои края, ткани срастались, оставляя все же уродливые рубцы. Когда Ольма перенесла свои ладони на грудь девушки, та выгнулась дугой и хрипло вскрикнула, но так же быстро крик сменился захлебывающимся кашлем – изо рта раненой вытекла струйка густой крови. Охотники разом смолкли. Леон, опомнившись, резко развернулся на пятках и быстро скрылся в зеленых зарослях.
- Что ж, вы решили! – эхом донесся до Кира его оклик. На некоторое время на поляне снова воцарилась угрюмая тишина, но и ее вскоре нарушил тихий голос целительницы:
- Иди в деревню, Кир, да успокой своего сына… - Ольма растянула свои тонкие губы в неком подобии улыбки. – Сделай так, чтобы хотя бы я смогла вернуться туда, где спокойно смогу доживать свой век. Люди послушают тебя. Ну ступай, ступай…
Кир-Медведь спокойно выслушал эту просьбу. Горячий и нетерпеливый Леон, действительно, мог сделать все что угодно. Он вырос своенравным и несговорчивым парнем и не любил в чем-либо уступать своему старшему брату – Каю. По молодости эта неуступчивость проявлялась в слепом подражании и копировании всех начинаний Кая. Ревностно Леон пытался стать лучшим, не замечая порой своей «негибкости» по отношению к окружающим его людям. Однако, сверстники считали его прирожденным лидером и, как следствие, Леон слыл первым парнем на деревне. Буйные светлые кудри и карие, столь необычные для блондинов, глаза заставляли придерживаться того же мнения и местных девушек.
Теплыми летними вечерами, после всех забот уходящего дня молодежь любила собираться на Королевской поляне. Сколько поколений отплясывало здесь лихие деревенские танцы, сколько семей сложилось в ходе празднеств и народных гуляний – не счесть. Эта поляна являлась культурным достоянием всех жителей окрестных земель. Если Леон, как и предполагал, выступит против Кира, то лучшего места и времени, чтобы заставить остальных жителей деревни разделить с ним его агрессивные мысли, вспыльчивому охотнику не сыскать. Поэтому стоит поспешить обратно, чтобы у слушателей хотя бы сразу была возможность выслушать две точки зрения на произошедшие в лесу события.
Кир-Медведь подхватил с земли свой лук, легко перекидывая его через плечо, и обернулся к остающимся на поляне. Ольма уже отвернулась обратно к своей подопечной, а вот Кай, бросив на отца быстрый взгляд, набрал в грудь побольше воздуха – то, что он хотел сказать, наверняка давалось ему тяжело:
- Я останусь, отец. – а дальше только молчаливое переплетение взглядов, врезающиеся в память блики солнца на металлических пряжках ножен, пряди волос, прячущие в своей тени глаза, бледность лица и решимость общего образа стоящих друг напротив друга отца и сына. Кир всегда знал, что Кай за обычной своей молчаливостью скрывает несгибаемый стержень воли и решительное сердце… вопреки общественному мнению он готов был отстаивать свою правду, которую он обрел для себя одновременно со своим младшим братом. Что ему было до красивых слов о Вселенском равновесии, к чему догонять Леона, чтобы кулаками вбить тому здравый смысл? Есть здесь и сейчас. И есть Ольма, которая ни на кого не смотря, взялась вылечить обнаруженную охотниками девушку. Значит ей есть место в этом мире, и хитрое переплетение судеб тому поручитель.
Как знать, когда еще состоится следующая встреча Кира со своим сыном, плотью от своей плоти?.. Медведь сгреб Кая в охапку, крепко прижимая того к своей груди, и долго стоял так оставляя в своем сердце отпечаток его тепла. Поддавшись какому-то странному наитию, старший охотник снял с плеча свой легендарный лук и сжал на нем руку Кая.
- Возьми. Тебе он пригодиться больше… и да хранит вас Лето. – с этими словами мужчина, не оборачиваясь более, скрылся в густом подлеске, направившись в сторону деревни. Младший охотник также отошел за край поляны, чтобы не мешать целительнице – в его намерения входило нести ожидательный дозор, но мысли сейчас были так далеки от первоначальной задумки. Он вглядывался в блуждающие между ветвей тени и видел в них потемки своей собственной души: что побудило его сделать такой выбор? Кажется – вот, совсем недавно, охотники вышли к памятному водопаду, еще не зная, что острие раздора уже готовит свой удар исподтишка. Каждый день на этой земле проходил под угрозой нашествия, и каждый мужчина вставая по утрам с семейного ложа первым делом проверял свое оружие: заточить, смазать, проверить исправность ножен… Роковой Шпиль был смутной, но постоянной угрозой, кто знал, что опасаться нужно не только физических проявлений непрерывной войны – люди медленно сходили с ума, живя в постоянном страхе, так ли уж неожиданно, что они теперь готовы были отречься от своей крови, от своего рода, выгадывая отсрочку… в прочем, отсрочку ли?
Кай вспомнил Леона. Что же, Зима побери, произошло с ним за этот короткий отрезок времени?..
* * * * *
Ольма сидела перед ней на коленях… глаза слезились от непрерывного падения в бездну ее глаз – тяжело было не моргать и тяжело было оторваться от того, что несвязанными, но четкими картинами мелькало на дне зрачков-щелочек. Кошка нервно кидала из стороны в сторону свой пушистый хвост, то и дело выгибала дугой спину. С каждым мигом знахарка бледнела все сильнее, а на пике активности визуального контакта старая женщина коротко вскрикнула, до боли закусив свою губу. Плечи ее сотряс неслышный плач, но только однажды, поддавшись отчаянию этого момента, Ольма глухим стоном обронила вопрос, так и оставшийся без ответа:
- Что ты будешь делать с нашими жизнями?.. Что ты будешь делать с нашими душами?.. Живи! Или, клянусь Летом, я вырву тебя из Мира по ту Сторону, чтобы и будучи зомби ты сделала то, что можешь только ты!!!
Глава 4
Во дворе, где-то на границе слышимости, завизжала сигналзация… и хорошо еще было, что вслед за этим не раздался оглушительный молодецкий хохот – сегодня лил дождь, и шумная дворовая компания не стала собираться. Жители трех домов, которые почти правильным кругом огораживали зеленую территорию с многочисленными детскими площадками, облегченно вздохнули – кажется сегодня удастся спокойно поспать. Ночь была наполнена ароматами лета и свежестью грозы, ливень монотонно барабанил по карнизам, обещая размеренные выходные. Хозяин машины выключил, наконец, сигнализацию, и во дворе стало нереально тихо…
В одной из квартир на кухне теплилась лампадка, и в свете ее пляшущего пламени иконы, с запечатленными на них святыми, казались живыми. Напротив этого домашнего иконостаса стояла женщина, пряча свое лицо в ладонях. Когда она поднимала голову или просто чуть смещалась в сторону, из-за чего свет по другому освещал ее фигуру, было видно, что лицо хозяйки мокро от слез.
- Спаси и сохрани нас от всякого зла… Благослови детей моих… Прости все согрешения наши вольные и невольные… - и снова по кругу:
- Спаси и сохрани нас от всякого зла… - тихий шепот молитвенных просьб, прерывающийся долгими вздохами, мятежная тьма ночи и мерно колышущееся пламя лампады – тяжелая реальность давила на плечи, а время, отстукивая себе в такт стрелками часов, делало из настоящего кусок истории, который никогда не забудется женщиной, ищущей умиротворения в спокойном распеве давно знакомых слов. Наконец, она нашла в себе силы отвести руки от лица… Постояв еще немного мать Ариадны – София Андреевна – присела на табуретку, снова и снова про себя вспоминая тот день, когда в ее квртире раздался телефонный звонок, разорвавший ее сердце на мелкие кусочки. Думая, что это звонит ее дочь, которая наверняка решила после конной прогулки зайти в гости к кому-нибудь из своих друзей, София Андреевна даже вздрогнула от неожиданности, услышав в телефонной трубке голос незнакомого мужчины:
- Алло, это квартира Васильевых? Здесь живет Васильева Ариадна Сергеевна?
- Д-да, здесь. Что-то случилось?
- Это 21-ая городская больница. Ариадна Сергеевна поступила к нам сегодня в 15.27. Очевидцы рассказывали о том, что во время конной поездки ее лошадь понесла и упала с обрыва. Девушка пострадала не так сильно, как могло быть в этой ситуации. Многочисленные ушибы, в том числе и сильный ушиб головы, ссадины и глубокие царапины – на месте падения находились строительные материалы, которые и стали причиной травм. Сотрясения мозга нет, необходимая помощь оказана. Родственники могут забрать ее из больницы завтра днем. – София Андреевна чуть не выронила телефон из рук. Сколько мыслей за одну секунду сменило друг друга на зыбкой основе чувств? Где-то в груди комок холода распустил свои щупальца поочереди сжимая все внутренности, горло пересохло, а мозг отзвался на встряску своей деятельности пронзительным звоном в ушах – как будто женщину погрузили под воду. На достаточную глубину...
Причем каждый понимает, что борьба эта ведется день ото дня, становясь все более ожесточенной с каждым мигом, с каждой новой душой, занявшей свое место в удобной мерной чашке на той или другой стороне весов...
А что, если против человека войну ведет не абстрактное зло, а олицетворенное? Что остается человеку?
Прячу в море мои размышления на эту тему. А размышлений этих запланировано на три части, первая из которых называется "Роковой Шпиль"... Отдаю вам на жесткую рецензию первые три с хвостиком главы, над которыми я работал последнее время...
Одна просьба к знатокам: кто является умным... или просто врачом -прокомментируйте, плс, заключительный диагноз, описанный в начале четвертой главы...
Роковой Шпиль
Роковой Шпиль.
2005-03-22
Мысли должны быть всегда в полном порядке: упорядочены, последовательны и легки навскидку… даже если речь идет о мыслях, присущих женскому разуму. Но, видимо, сначала был Хаос, потом это нематериальное понятие разбавили всепоглощающей любовью, поместив эту гремучую смесь в тело… Русые локоны и васильковый взгляд дополнили картину, чтобы получившееся идеально-убийственным существо обрело на вид ангельскую беззащитность, как основной располагающий к доверию фактор…
Пролог
Осеннее утро выдалось на удивление морозным, но свежий воздух был чист и ясен. Прозрачные порывы ветра зарывались своими «северо-восточными лицами» в золотые кроны деревьев, вдыхая аромат увядающего лета. И в память о прежних теплых днях лес только сейчас решился принять обет молчания, обречено вздыхая под лаской колкого солнца. Невыразимая тоска и умилительная грусть наполняли сердце в этот миг сладким неверием в приближающиеся холода, которые уже чувствительными глашатаями торжественно объявляли о создании Нового Царства – царства Зимы. Пусть будет новый день, удлиняющий тени… Сумрак пройдет со временем, исчезнув и отказавшись от борьбы. Возможно, выкрикнув напоследок что-либо вроде:
- НЕТ!!! Это не победа!..
- Нет!!! Стой!!! – словно заглянув в будущее, тишину реального времени разрезал пополам испуганный вскрик. Лес вздрогнул, всколыхнулся и накрыл свои тропинки туманом укоризны, словно пытаясь поймать в эту вязкую паутину нарушителя спокойствия. Но крик повторился снова, и ему вторил стук лошадиных копыт. Эхом бешеного галопа всадник кроил себе путь, в отчаянии сжимая поводья, из последних сил удерживаясь в седле… Уже давно скрылся из виду инструктор, да и вся группа любителей верховой езды, и лишь непроходимые и опасно-колючие стены подступивших к самому краю тропы деревьев удерживали лошадь от попытки спрятаться в спасительной полутьме чащи.
По щекам девушки текли слезы. Сейчас, предоставленная сама себе, она не смогла взять под контроль ситуацию – ей только и оставалось, что покрепче сжать коленями бока обезумевшей лошади, надеясь, что та успокоится быстрее, чем случиться неизбежное падение… Риа сделала еще одну попытку натянуть поводья, но все было бесполезно. Мир неясным размытым пятном на огромной скорости ускользал прочь… Что будет, если попытаться спрыгнуть? Освободить ноги из стремян, оттолкнуться от потной спины лошади, найти более-менее открытое пространство… рискуя переломать себе все конечности, но прекратить, прекратить, наконец, это безумие! Наверное, именно так сходят с ума: безысходность обрушивается лавиной и приходит осознание того, что без помощи со стороны с бедой не справиться. Увы! Рядом нет человека, готового вступить в схватку с водоворотом событий, чтобы спасти несчастную всадницу от рокового дыхания трагедии.
- Стоять, я сказала!!! – руки уже до кровавых мозолей натерты жесткими поводьями, а осипший голос не может перекрыть шумной переклички лошадиной поступи… Что?!! Кто-то смог ее догнать?
- Помогите!!! – умоляющий крик. - Я больше не могу держаться!!! – Риа никогда еще не надеялась так отчаянно, с такой силой веря в возможности другого человека. Боясь потерять равновесие в попытке обернуться, девушка вся обратилась в слух: как близко ее спаситель? Скажет ли он что-либо, посоветует определенный порядок действий? Но наездник приближался молча… И в этой тишине таилась пронзительная угроза. Острием холода сегодняшнего утра в Риу вонзилось копье страха:
- Что… Что мне делать?!! – и снова вопрос остался без ответа. Лишь сзади целенаправленно накатила волна стужи… Сердце ушло в пятки, рассудок помутился окончательно.
- Что Вы молчите?!! – истерический всхлип. Девушка попыталась обернуться:
- Скажите же что-нибудь!!!! – и тут она, наконец, увидела того, кто разделил с ней в бесконечном движении эту лесную тропу. Всадник в одно мгновение оказался настолько близко, что стремена из подпруги двух лошадей соприкасались, немелодично при этом позвякивая… Риа только сейчас начала осознавать, что таким образом странный человек меняет общее направление движения. Быстрый взгляд вперед, и сердце замирает на миг – лошади неслись к крутому обрыву. Видимо лес, редея в этом месте, выходил ближе к жилым районам, а сейчас здесь, на самой его границе, велись строительные работы: за обрывом выровненной площадкой находилась территория, отведенная под временный склад строительного материала. Так оказалось, что ближе всего к краю рабочей зоны со стороны леса аккуратными рядами стояли, ощерившись железными прутьями, бетонные блоки. Риа судорожно вцепилась в жилистую мужскую руку, удерживающую поводья ее лошади:
- Что Вы делаете?!! – но в следующий миг все ее тело пронзил затмевающий рассудок огонь. Воздух прерывистым выдохом вышел из легких, а кисти разжались сами по себе в естественном стремлении ограничить контакт с источником боли. На пике болевой потерянности, Риа краем сознания уловила, что ее лошадь, не снижая скорости, прыгнула с обрыва, и последним образом, увиденным девушкой, был черный овал лица второго участника немыслимой скачки, безразлично повернутый в ее сторону…
Последние слезы высыхали от ветра… Мир застыл, наконец... Ясное голубое небо дарило ощущение бесконечности этого мига, пока судьба ржавым острием штыря не залила эту картину красной тягучей краской… А потом гулкая тишина взорвалась какофонией звуков:
- Кто-нибудь! Вызовите скорую!.. Вызывайте же скорее!
Глава 1
Как лихорадочно бьется сердце… Оно как снайпер посылает точные выстрелы крови по всему организму, заставляя почувствовать каждый из органов, которые только сейчас постепенно возвращались на привычные места. Все жжет и горит. Под веками – песок. Во рту – пустыня, знойная, сухая… Грудь насквозь пробита болью… Неужели теперь так будет всегда? Неужели когда-то было по-другому? Не вспомнить.
Вслед за отчаянно работающим сердцем к восприятию мира вернулся и мозг. Он словно ленивый шантажист подкидывал за раз только один фрагмент прежней целой личности: сначала осязание… Да, тело особенно остро в этот момент почувствовало, как неудачно впились в него острые неровные камни. Затем слух. До него донесся мерный шум воды и чей-то разговор. Увы, сейчас не разобрать ни слова. Чувство обоняния и вкуса принесли известие о том, что все ее лицо покрыто засохшей коркой крови – ужасный соленый запах и металлический привкус во рту… а вот проверять, вернулось ли зрение, Риа не хотела вовсе. Ведь это означало необходимость открывать глаза, несмотря на безжалостную резь под веками… Нет, лучше пока так. Девушка хотела было вздохнуть, но исполнение этого желания обернулось пыткой. Закусив от боли губу, Риа издала страдальческий стон.
- За что?.. – горькие слезы снова медленно поплыли по щекам, стоило только вспомнить все пережитое. Почему ей до сих пор никто не помог? Однако в следующий миг девушка забыла о своем горе, сжавшись, насколько это позволяли онемевшие конечности, в комочек: кто-то неосторожно попытался перевернуть пострадавшую на спину. Где-то «там» прозвучал мужской голос, вопросительные интонации не заставляли сомневаться, что обращались именно к Рие, но она не разобрала и слова, лишь всхлипнула в ответ, тем самым не вполне осознанно давая понять, что за ее жизнь еще можно побороться. Этот же голос прозвучал снова, но громче и требовательней, видимо, отдавая какое-то распоряжение, которое тут же поспешили исполнить: стоило только прозвучать словам, как чуть в стороне послышался удаляющийся звук быстрых шагов.
- Нет. Не уходите, прошу Вас. – Риа с трудом произнесла единственную фразу, задыхаясь и морщась от беспрестанного жжения в легких. Казалось, что именно от присутствия рядом другого человека зависит сейчас ее жизнь. Девушка решилась открыть глаза, но ей на веки легла сухая мозолистая ладонь, предупреждая любые нетерпеливые попытки. И это молчаливое действие стало последней каплей, переполнивший запас сил организма на первый визит в сознание. Риа снова погрузилась в холодную пустоту обморока.
В это утро Кир-Медведь как обычно отправился на обход своей территории: проверить силки, поправить ловушки… Два старших сына сопровождали мужчину в привычном им всем походе и, чтобы не терять времени, трое охотников распределили между собой «сферы влияния», разойдясь каждый по своему маршруту. Кир с самого начала знал, что это будет не обычный осмотр своей территории… Лес застыл. Воздух был тяжел. Путаясь в ветвях, он нес ощутимую угрозу. Птицы тревожными стаями кружили над деревьями, и не думая опускаться ниже – в зеленый плен ветвей. Солнце косыми лучами пробивало насквозь утренний туман, но он, рассыпаясь от света, сгущался в другом месте, и причудливые тени под работой воображения складывались в устрашающие картины. Кир шел вперед с оружием наизготовку: охотник острием копья «освящал» себе дорогу. За спину был закинут тугой лук с тетивой из жил быка – каждый раз, когда в дело вступало это оружие, близлежащая территория оглашалась низким вибрирующим гулом. Не каждый мог согнуть такой лук, чтобы эта песня смерти прозвучала…
Охотник не удивился, когда его старший сын, появившись из зарослей кустарника, преградил ему дорогу:
- Это у водопада, отец… Леон уже там. – и так же бесшумно, как и возник, Кай скрылся в зеленой поросли. Кир-Медведь последовал за ним.
То, что они обнаружили на берегу небольшой речки, опадающей в этом месте с невысокой каменной гряды, действительно являлось причиной смутного беспокойства этого утра… Там лежала девушка. На камнях, у края воды, куда стекала кровь из многочисленных ран на ее теле. Кровавая картина ужасала, но не хищник и не оружие стали причиной увечий:
- Ты чувствуешь, отец? – Леон поднялся с корточек, едва завидев выходящих из леса охотников. – Холод заморозил ток крови, тьма замедлила бег времени – ни один человек не выжил бы с такими ранами. Это зло, отец. Даже самый свирепый хищник с воем бросится наутек от того, кто обладает такой аурой…
- Ты сразу предполагаешь самое страшное, Леон. – поморщился Кай. – Зло, говоришь ты, повсюду. Холод спускается с Рокового шпиля, сковывая свободные земли, и ты во всем видишь Оружие Рока. Посмотри на нее! Это человек! Который пострадал от дыхания Зимы так же, как и остальные люди.
- Да ты бы сам глаза разул, братец! Во-первых, вверх по течению на много дней пути больше нет ни одного селения, чтобы она с такими ранами смогла доплыть сюда еще живой… - с этими словами Леон попытался перевернуть девушку на спину. Та застонала от боли и молодой охотник, чуть поумерив свою инициативу, отдернул руку. – С таким же успехом проваливается версия, что она достигла этого водопада, плывя против течения, верно? Следовательно, она могла только взять и появиться здесь ни с того, ни с сего, понимаете, Кай, отец? Вы сами только что вышли из леса – там ни одного следа: никто не дрался, не прятался, не спасался бегством!!! Неужто такие очевидные вещи надо доказывать научившим меня читать следы?!!
- Тихо, Леон, успокойся. Мы продолжим обсуждение этой темы после… - Кир присел на корточки рядом с девушкой:
- Ты слышишь меня? – та снова издала тихий стон. Если она жива до сих пор, значит должна побороться за свою жизнь еще чуть-чуть.
- Кай, ты в деревню - за Ольмой. Мы с Леоном понесем ее… - кивок в сторону девушки. - вам навстречу. И давай – быстро. – в этот миг раненная что-то отчаянно проговорила и попыталась открыть глаза, но Кир опередил ее, положив той на глаза свою ладонь.
- Не стоит.
Глава 2
Отчаянная дробь сердца и вспышка реальности в сознании. Постоянно кружащиеся над головой зеленые ветви и ослепляющее солнце. Резкий посвист незнакомой птицы и свой собственный стон от боли потревоженной раны. Чужие голоса. Неведомый язык… Тряпочное непостоянство носилок – это плащ? Сеть?
«Борись!» - отчаянно блуждающая где-то в глубине мысль. «Борись, твою мать! Или ты станешь оружием Рока, и тогда тебя не спасет даже твое происхождение…». Как бороться? Нет сил… не хочется…
Ноги почти не касаются земли… Ломаная линия судьбы медленно смещается вслед за стремительно бегущим к своей деревне охотником. За один шаг успевали сменить друг друга десять мыслей, и все вращалось вокруг одного: Леон прав. Та девушка словно всплыла около водопада из-под каких-то нематериальных волн… и стоит задаться вопросом – почему так кстати на месте оказались трое охотников? Холод привык скрывать свои действия, он нападал исподтишка, смертельно жаля своим невидимым оружием. А здесь – явно подброшенная приманка? Или наоборот, то, что может помочь? Если это все Рок, с какой стати оставлять свою пассию в столь плачевном состоянии: беспомощной, истекающей кровью, умирающей…
На ум приходил только один вывод – а может Рок просто не смог ее добить в отчаянной схватке за воплощение в этом мире. Разыграно это или нет – вперед, только вперед: Ольма сможет всесторонне рассмотреть истинное положение дел. К тому же, только она теперь в силах побороться со смертью, оседающей в теле девушки вслед за медленно уходящей кровью.
Ольма. Когда-то ее называли ведьмой, сейчас величали не иначе, как Почтенной. Она одна из тех немногих Равнинных, кто уцелел во время четвертой лавины заваоевательского характера, сошедшей с Рокового Шпиля… а было это уже как больше сотни лет назад. Холод не смог развоплотить ее, старость не смогла взять власть над телом знахарки. Дар хранил свою носительницу…
Холодными зимними вечерами Ольма рассказывала – ее так любили слушать младшие – свою историю: о начале войны, о походах под Роковой шпиль, о том, как люди упорно цеплялись за обжитые места, но Снежные не знали пощады… с глазами изо льда и сердцами из зимней стужи, эти необыкновенно прекрасные создания раз за разом спускались с самого высокого пика подлунного мира, «очищая» все окрестные земли… Там, где они проходили, земля мгновенно покрывалась снегом и льдом, промерзая на много метров вглубь. Магия Холода текла по жилам Снежных вместо крови, они дышали астральной силой, а жили столь же долго, как и ледники на склонах их Рокового Шпиля.
В каждой битве с Холодом, как их назвали люди, принимали участие немногочисленные в этом мире маги… С каждой битвой дароносцев становилось все меньше – никто не знал, как передается эта сила, как найти преемников знаний и что будет, когда три известные людям Цитадели опустеют. Во время четвертой Лавины, самой жестокой кровавой схватки, маги, объединив свои силы, воздвигли барьер: из земли, из скал по кругу от Шпиля поднялись столпы, в своей глубине хранящие огненный дух – пламя первозданной чистоты, какое может существовать только в недрах планеты. Сила воздуха скрепляла две уже задействованные первоосновы: стоило Снежному приблизиться к столпам, как между ними поднималась огненная стена, столь тонкая и прозрачная, что ее почти не было видно, но в мощи, заключенной в этот огонь, сомневаться не приходилось.
Стоит ли говорить, что после такого волшебства, многие маги были обессилены и полностью истощены, навек потеряв связь с питавшей их ранее силой. Единственная населенная еще Цитадель осталась в полном распоряжении нескольких десятков магов. Они не могли стать главной противоударной силой, ежели Снежные снова решат спуститься с гор. Сколько еще протянет барьер? Что противопоставить магам Холода? Даже Ольма не могла ответить на эти вопросы.
Кай выбежал, наконец, на тропу, которая без «петель» вела к деревне, прямым росчерком рассекая не такой густой здесь лес. По этому маршруту молодой охотник ходил долгие годы и знал все каверзы дороги лучше кого бы то ни было: ни один предательский корень, ни одна впадина не смогли сбить размеренные шаги Кая с их стремительного ритма. Юноша еще только приближался к аккуратным бревенчатым домам, а местная ребятня его уже заметила и поспешила разнести весть о его прибытии: никто не ждал охотников так рано. Невероятным было и то, что Кай возвращался с пустыми руками… Люди отрывались от своих занятий, в ожидании выглядывали из-за заборов своих жилищ, в молчании выходили на улицу. Тяжкая, давящая на плечи тревога утра переполняла солнечные лучи полноправного уже дня. Свет падал на землю отдельными блоками, разрывая реальность на куски, казалось, никак не соединенные между собой. Кай бежал по освещенному пространству, почти полностью пропадая из вида, когда попадал на теневой участок. Деревья из-за этой иллюминации приобрели зловещий оттенок, их ветви мерно раскачивались, тихо поскрипывая от легкого ветра. Свет и Тьма. Тишина и пронзительный гул. Ожидание и страх. Холод?
Кай безмолвно и целеустремленно ворвался на главную улицу, не обращая внимания на доносящиеся отовсюду тревожные возгласы и вопросы – все после.
- Ольма!!! – выкрикнул охотник, подбежав к дому знахарки и едва выровняв дыхание. Дом стоял особняком на краю селения. Высокая трава окружала его кольцом, и пробиться сквозь эту зеленую стену было так же нелегко, как расправиться с обычным забором. Бревенчатое строение заканчивалось треугольной крышей с нарядными коньками, на одном из которых сейчас расположилась кошка ведуньи. Про это необычное животное ходило чуть ли не больше легенд, чем про саму Ольму…
- Почтенная! Нам нужна твоя помощь! – при этих словах входная дверь распахнулась, и на пороге появилась та, кого в этой деревне и называли почтенной Ольмой. Это была женщина с густыми абсолютно белыми волосами, что сейчас тугими косами лежали на плечах целительницы. Она обладала прямой осанкой, несмотря на почтенный возраст, и быстрым проницательным взглядом. Говорила всегда мало и тихо. Вот и сейчас, пресекая все попытки Кая как-либо объяснить ситуацию, Ольма подняла руку в останавливающем жесте и произнесла:
- Все объяснишь по дороге. Вот, держи, понесешь бурдюки с водой. – сама знахарка закинула на плечо сумку со своими Тайнами и закрыла за собой дверь. Трехцветная кошка по срубу слезла с конька и, поластившись к ногам хозяйки, застыла рядом с целительницей. Все готовы.
- Пойдем по короткому пути… - шепнула Ольма. Втроем они миновали деревню, вышли на опушку леса, и здесь ведунья велела Каю остановиться. Повернувшись к лесу спиной, женщина подняла с земли прутик и поднесла его к губам. Какие слова были произнесены в этом диковинном диалоге Кай не расслышал: уже спустя секунду Ольма взмахнула рукой, перебрасывая прут назад через плечо. Охотник не видел каких-либо изменений в высящейся перед ним стене леса, но словно дикий зверь, он почувствовал эту разницу. Марево дрожащим покровом накрыло свободное от деревьев пространство, оттуда потянуло нестерпимым жаром, и юноша сделал было шаг назад, прикрывая лицо рукавом, но Ольма схватила Кая за руку и потянула его за собой.
- Тебе ничего не угрожает. Идем, так мы сократим путь. – и целительница с охотником вошли на скрытую тропу… Странная трехцветная кошка успела вбежать на этот Путь в последний миг перед тем, как он закрылся…
Глава 3
Сооруженные из плащей носилки стало неудобно держать… Они потяжалели от крови и, скользя в ладонях охотников, оставляли на них липкий отпечаток смерти. Кир-Медведь перевел дух и плечом отер с лица капельки пота. В его голове не переставая звучали слова младшего сына: «Она могла только взять и появиться здесь…» Какая бы цель не обронила эту девчонку у водопада, вряд ли все сложится по хорошему. Пожалуй, Ольма могла бы ответить на несколько вопросов, но почему первой бессознательной мыслью сурового мужчины, и впрямь похожего на медведя, было не дать погибнуть этой найдёне. Э-эх… Леон-то сразу сказал, что лучше оставить все как есть: пусть Рок сам разбирается и с ней, и с силами, девушку пославшими.
Где-то среди ветвей тревожно заголосила кукушка, и, следуя давней нелепой традиции леса, Кир мысленно спросил ее: «Кукушка, кукушка, сколько мне еще жить?..» Но стоило этой мысли расствориться в прошлом, как невидимая глазу птица замолкла, словно снимая с себя всю ответственность за такой убийственный вопрос. Охотник горько ухмыльнулся, со странной внезапностью осознав, как ждал он шумной переклички этой птицы… Не жить нам вовсе. Без барьера, без магов, без леса, который первым встретит Зиму… Что делать? Высокие деревья-стражи все так же безмолвствовали, только дятел разбавил своим перестуком давящую на плечи тишину…
- Отец! – вдруг произнес Леон, резко остановившись. Старший охотник сурово сдвинул брови - из-за промедления сына он чуть не выронил из рук свой конец плаща-носилок.
- Не останавливайся. Мы не имеем на это права. – неосторожные слова сорвались с губ мужчины, и он сам им удивился. Юноша бросил на своего отца резкий взгляд изподлобья, нерешительно переступив с ноги на ногу. Было видно, что он принимает какое-то решение… набрав в грудь побольше воздуха, Лоен побелевшими губами произнес:
- Я не буду учавствовать в спасении этой девицы! – он опустил на землю свою ношу, что заставило Кира повторить его действия. Старший охотник скрестил на груди руки. – Ты сам учил нас с Каем отстаивать свои интересы, быть сильными в своей вере, неотступными в стремлении добиться справедливости и поиске правды. Так вот, моя вера заключается в том, что спасая ее, - юноша пренебрежительно кивнул в сторону лежащей на земле девушки. – мы совершаем роковую ошибку!
- Роковую ошибку… - тихо повторил Кир. Как странно прозвучали сейчас эти слова. Прозвучали, но не легли на сердце: Кир встряхнул головой, отганяя назойливые образы, вспыхивающие в его голове. Леон неправильно истолковал этот жест, видя в нем нерешительность, готовую сменится нужным ему решением, и продолжил развивать свою мысль:
- Это ловушка, отец. Через нее Холод подступит к нашим жилищам совсем близко, и уже не будет способа его остановить. Эта девушка – орудие. Орудие совершенное оттого, что мы не можем представить всей его силы, и из-за этого она может управлять нашими мыслями. Нашим страхом. А этого нельзя оставить просто так! – Кир, пустил свой взгляд по мягкому зеленому ковру травы, поднял глаза выше и встретился со взглядом сына.
- Отец! Никогда еще не было столь очевидных доказательств, чтобы ты сомневался в своем решении! – молчание охотника раздражало Леона. Он не мог понять колебаний отца. И в какой-то миг, поддавшись решимости отчаяния, юноша резко выхватил из-за голенища сапога просто сработанный кинжал. Непроизвольное сжатое восклицание сорвалось с его губ, когда он, напрягая до предела все свои мышцы, одним слитным движением переместил свое тело ближе к обсуждаемой и осуждаемой им девушке. Леон коротко замахнулся охотничьим ножом, но ему не позволили довершить смертоносное движение… Кир еще только пригибался к земле, чтобы получить возможность совершить прыжок, а в руку Леона с ужасающим урчанием и воем уже вцепилось странное мохнатое существо, когтями и клыками калеча незащищенную плоть. Надо отдать должное молодому охотнику – он не выронил оружия, однако ему пришлось отступить, чтобы свободной рукой снять с себя трехцветную кошку Ольмы, а это была именно она, продолжавшую яростно его атаковать.
В следующий миг рядом оказался Кир-Медведь. Между отцом и сыном произошла короткая схватка, в результате которой Леон оказался опрокинут на землю. Молодому охотнику все-таки пришлось проститься со своим оружием… он лежал на земле и, тяжело дыша, вглядывался через колышущиеся кроны деревьев в низкие объемистые облака. Каждый миг ощущения себя одним целым с этим миром дарил юноше упоение: трава, которая касалась его руки, деревья, укутавшие Леона в своей тени, солнце, пускающее причудливые блики по зелени листвы, сам воздух - все дарило ему чувство свободы. Но свободу эту хотели попрать! Лишить его, да и всех остальных тоже, чувства поддержки стихий, питающих своей силой этот мир! Отец не поверил ему, не поверил в его веру… в этот миг Леон посчитал себя преданным. Тело юноши сотряс нервный смех, и именно в таком состоянии его застали Кай и Ольма, вышедшие из густых зарослей кустарника. Знахарка горько посмотрела на смеющегося охотника и поджала свои губы.
- О вечная мерзлота и весь Роковой Шпиль впридачу! Что у вас тут происходит?!! Отец? – сурово спросил Кай, окидывая взглядом место схватки. Он подошел к брату и протянул руку, чтобы помочь тому подняться, но Леон ее оттолкнул. Встав без посторонней помощи, младший из братьев долгое время не обращал свое внимание ни на что, кроме процесса приведения себя в порядок: он оправил и отряхнул одежду, пригладил растрепавшиеся было волосы, поискал взглядом свой кинжал. Лишь обнаружив оружие у отца за поясом, Леон, казалось, вернул себе хоть какие-то эмоции. В эту минуту он показался одержимым злым духом – так исказились черты его лица: гнев зажег глаза фанатичным взглядом, по губам блуждала хищная ухмылка. Охотник поднял свою руку, в обвиняющем жесте направляя на отца указательный палец:
- Ты не ведаешь, отец, какую только что совершил ошибку. Если ты не можешь принять единственно верного решения, то я сделаю это за тебя! Или мы оставим эту лжесвятую здесь, или любой оказавший ей помощь и близко не сможет подойти к нашей, да и не только, деревне! – с этими словами Леон скрестил руки на груди, отсчитывая про себя те заветные секунды, которые решил предоставить всем присутствующим на обдумывание этого вопроса. Но время шло, сердце бешенным ритмом успело его отчситать, раскачиваясь гулким набатом в груди охваченного яростью охотника.
- Что ты мелешь?!! – воскликнул Кай. – Видно отец слишком сильно тебя приложил! Все, что ты сейчас сказал, указывает на засевший в твоем сердце порок… ты не только отказываешь в помощи пострадавшему и, заметь, не причинившему тебе никакого вреда человеку, ты еще и выступаешь против своей семьи. Против своей крови, Леон! Одумайся! Как ты можешь…
- Я, в отличие от тебя, братец, думаю не только об этой шалаве! Я говорю от лица всех тех, кому она уже сейчас, даже не успев еще причинить реального зла, угрожает самим своим существованием в этом мире!
- Да что ты прицепился к нашему миру, сосунок?!! – холодно произнес Кир-Медведь. – Дураком был, дураком и остался… не охотник ты, раз не чувствуешь: нельзя ей помирать тут! Умолкни живо, не мешай умным людям делать свое дело! По-крайней мере, к магам мы ее направить должны – они уж разберуться. – Ольма, все это время молча выполнявшая свою работу, подняла на спорящих мужчин свои необыкновенные глаза, руки ее застыли над неподвижным телом девушки – видно было, как побелели на них пальцы. Видимо, от избытка нематериальной силы, скопившейся в них, не было места току обычной крови. Под осторожными прикосновениями рук целительницы ужасающие раны медленно соединяли свои края, ткани срастались, оставляя все же уродливые рубцы. Когда Ольма перенесла свои ладони на грудь девушки, та выгнулась дугой и хрипло вскрикнула, но так же быстро крик сменился захлебывающимся кашлем – изо рта раненой вытекла струйка густой крови. Охотники разом смолкли. Леон, опомнившись, резко развернулся на пятках и быстро скрылся в зеленых зарослях.
- Что ж, вы решили! – эхом донесся до Кира его оклик. На некоторое время на поляне снова воцарилась угрюмая тишина, но и ее вскоре нарушил тихий голос целительницы:
- Иди в деревню, Кир, да успокой своего сына… - Ольма растянула свои тонкие губы в неком подобии улыбки. – Сделай так, чтобы хотя бы я смогла вернуться туда, где спокойно смогу доживать свой век. Люди послушают тебя. Ну ступай, ступай…
Кир-Медведь спокойно выслушал эту просьбу. Горячий и нетерпеливый Леон, действительно, мог сделать все что угодно. Он вырос своенравным и несговорчивым парнем и не любил в чем-либо уступать своему старшему брату – Каю. По молодости эта неуступчивость проявлялась в слепом подражании и копировании всех начинаний Кая. Ревностно Леон пытался стать лучшим, не замечая порой своей «негибкости» по отношению к окружающим его людям. Однако, сверстники считали его прирожденным лидером и, как следствие, Леон слыл первым парнем на деревне. Буйные светлые кудри и карие, столь необычные для блондинов, глаза заставляли придерживаться того же мнения и местных девушек.
Теплыми летними вечерами, после всех забот уходящего дня молодежь любила собираться на Королевской поляне. Сколько поколений отплясывало здесь лихие деревенские танцы, сколько семей сложилось в ходе празднеств и народных гуляний – не счесть. Эта поляна являлась культурным достоянием всех жителей окрестных земель. Если Леон, как и предполагал, выступит против Кира, то лучшего места и времени, чтобы заставить остальных жителей деревни разделить с ним его агрессивные мысли, вспыльчивому охотнику не сыскать. Поэтому стоит поспешить обратно, чтобы у слушателей хотя бы сразу была возможность выслушать две точки зрения на произошедшие в лесу события.
Кир-Медведь подхватил с земли свой лук, легко перекидывая его через плечо, и обернулся к остающимся на поляне. Ольма уже отвернулась обратно к своей подопечной, а вот Кай, бросив на отца быстрый взгляд, набрал в грудь побольше воздуха – то, что он хотел сказать, наверняка давалось ему тяжело:
- Я останусь, отец. – а дальше только молчаливое переплетение взглядов, врезающиеся в память блики солнца на металлических пряжках ножен, пряди волос, прячущие в своей тени глаза, бледность лица и решимость общего образа стоящих друг напротив друга отца и сына. Кир всегда знал, что Кай за обычной своей молчаливостью скрывает несгибаемый стержень воли и решительное сердце… вопреки общественному мнению он готов был отстаивать свою правду, которую он обрел для себя одновременно со своим младшим братом. Что ему было до красивых слов о Вселенском равновесии, к чему догонять Леона, чтобы кулаками вбить тому здравый смысл? Есть здесь и сейчас. И есть Ольма, которая ни на кого не смотря, взялась вылечить обнаруженную охотниками девушку. Значит ей есть место в этом мире, и хитрое переплетение судеб тому поручитель.
Как знать, когда еще состоится следующая встреча Кира со своим сыном, плотью от своей плоти?.. Медведь сгреб Кая в охапку, крепко прижимая того к своей груди, и долго стоял так оставляя в своем сердце отпечаток его тепла. Поддавшись какому-то странному наитию, старший охотник снял с плеча свой легендарный лук и сжал на нем руку Кая.
- Возьми. Тебе он пригодиться больше… и да хранит вас Лето. – с этими словами мужчина, не оборачиваясь более, скрылся в густом подлеске, направившись в сторону деревни. Младший охотник также отошел за край поляны, чтобы не мешать целительнице – в его намерения входило нести ожидательный дозор, но мысли сейчас были так далеки от первоначальной задумки. Он вглядывался в блуждающие между ветвей тени и видел в них потемки своей собственной души: что побудило его сделать такой выбор? Кажется – вот, совсем недавно, охотники вышли к памятному водопаду, еще не зная, что острие раздора уже готовит свой удар исподтишка. Каждый день на этой земле проходил под угрозой нашествия, и каждый мужчина вставая по утрам с семейного ложа первым делом проверял свое оружие: заточить, смазать, проверить исправность ножен… Роковой Шпиль был смутной, но постоянной угрозой, кто знал, что опасаться нужно не только физических проявлений непрерывной войны – люди медленно сходили с ума, живя в постоянном страхе, так ли уж неожиданно, что они теперь готовы были отречься от своей крови, от своего рода, выгадывая отсрочку… в прочем, отсрочку ли?
Кай вспомнил Леона. Что же, Зима побери, произошло с ним за этот короткий отрезок времени?..
* * * * *
Ольма сидела перед ней на коленях… глаза слезились от непрерывного падения в бездну ее глаз – тяжело было не моргать и тяжело было оторваться от того, что несвязанными, но четкими картинами мелькало на дне зрачков-щелочек. Кошка нервно кидала из стороны в сторону свой пушистый хвост, то и дело выгибала дугой спину. С каждым мигом знахарка бледнела все сильнее, а на пике активности визуального контакта старая женщина коротко вскрикнула, до боли закусив свою губу. Плечи ее сотряс неслышный плач, но только однажды, поддавшись отчаянию этого момента, Ольма глухим стоном обронила вопрос, так и оставшийся без ответа:
- Что ты будешь делать с нашими жизнями?.. Что ты будешь делать с нашими душами?.. Живи! Или, клянусь Летом, я вырву тебя из Мира по ту Сторону, чтобы и будучи зомби ты сделала то, что можешь только ты!!!
Глава 4
Во дворе, где-то на границе слышимости, завизжала сигналзация… и хорошо еще было, что вслед за этим не раздался оглушительный молодецкий хохот – сегодня лил дождь, и шумная дворовая компания не стала собираться. Жители трех домов, которые почти правильным кругом огораживали зеленую территорию с многочисленными детскими площадками, облегченно вздохнули – кажется сегодня удастся спокойно поспать. Ночь была наполнена ароматами лета и свежестью грозы, ливень монотонно барабанил по карнизам, обещая размеренные выходные. Хозяин машины выключил, наконец, сигнализацию, и во дворе стало нереально тихо…
В одной из квартир на кухне теплилась лампадка, и в свете ее пляшущего пламени иконы, с запечатленными на них святыми, казались живыми. Напротив этого домашнего иконостаса стояла женщина, пряча свое лицо в ладонях. Когда она поднимала голову или просто чуть смещалась в сторону, из-за чего свет по другому освещал ее фигуру, было видно, что лицо хозяйки мокро от слез.
- Спаси и сохрани нас от всякого зла… Благослови детей моих… Прости все согрешения наши вольные и невольные… - и снова по кругу:
- Спаси и сохрани нас от всякого зла… - тихий шепот молитвенных просьб, прерывающийся долгими вздохами, мятежная тьма ночи и мерно колышущееся пламя лампады – тяжелая реальность давила на плечи, а время, отстукивая себе в такт стрелками часов, делало из настоящего кусок истории, который никогда не забудется женщиной, ищущей умиротворения в спокойном распеве давно знакомых слов. Наконец, она нашла в себе силы отвести руки от лица… Постояв еще немного мать Ариадны – София Андреевна – присела на табуретку, снова и снова про себя вспоминая тот день, когда в ее квртире раздался телефонный звонок, разорвавший ее сердце на мелкие кусочки. Думая, что это звонит ее дочь, которая наверняка решила после конной прогулки зайти в гости к кому-нибудь из своих друзей, София Андреевна даже вздрогнула от неожиданности, услышав в телефонной трубке голос незнакомого мужчины:
- Алло, это квартира Васильевых? Здесь живет Васильева Ариадна Сергеевна?
- Д-да, здесь. Что-то случилось?
- Это 21-ая городская больница. Ариадна Сергеевна поступила к нам сегодня в 15.27. Очевидцы рассказывали о том, что во время конной поездки ее лошадь понесла и упала с обрыва. Девушка пострадала не так сильно, как могло быть в этой ситуации. Многочисленные ушибы, в том числе и сильный ушиб головы, ссадины и глубокие царапины – на месте падения находились строительные материалы, которые и стали причиной травм. Сотрясения мозга нет, необходимая помощь оказана. Родственники могут забрать ее из больницы завтра днем. – София Андреевна чуть не выронила телефон из рук. Сколько мыслей за одну секунду сменило друг друга на зыбкой основе чувств? Где-то в груди комок холода распустил свои щупальца поочереди сжимая все внутренности, горло пересохло, а мозг отзвался на встряску своей деятельности пронзительным звоном в ушах – как будто женщину погрузили под воду. На достаточную глубину...
-
-
15.07.2005 в 19:24-
-
15.07.2005 в 21:51*торжественно*
Дальше будет еще занятней... мне бы терпения и нужного настроения...
-
-
15.07.2005 в 22:10В тебе умирает Лев Толстой.
Формулировки - абалдеть)))
-
-
15.07.2005 в 22:18С-спасибо... продолжение будет на следующей неделе...
-
-
15.07.2005 в 22:20Как-то нерадостно ты отвечаешь))) С заиканием....)) Что с тобою, Люц? Хочешь поговорить об этом? %)
Cкромность - это, бесспорно, хорошо, но где бросание на шею после долгой разлуки? %))
-
-
15.07.2005 в 22:29=)))
Бросайся! Я тебе разрешаю =)))
НЕТ! Не хочу говорить!!! *хохот* Я лучше спою...
Да уж. Стоит отлучиться на пару (на две пары) будней, как ты уже и дизайн сменил (в который раз =))) ), и авки... орел! Каждую встречу какой-либо сюрприз подкинешь!
-
-
16.07.2005 в 00:53-
-
16.07.2005 в 21:17*поклон*
Благодарю. =)))
-
-
16.07.2005 в 21:27Обрайтесь:) Особенно, если понадобится рецензент. Или бета. Или просто хороший читатель:))
-
-
18.07.2005 в 09:53Толи ты читал много фэнтази... толи _реальность_ уже взялась за тебя.
А вообще, рассказ мне понравился.
Главное, что очень жизненный. Только ты сам ещё об этом не знаешь... ;)
Интересно было бы с тобой пообщатся на тему _добра и зла_ и _света и тьмы_ т.к. это не схожие вещи, IMHO
-
-
18.07.2005 в 20:00Это только начало.
Фэнтези я, действительно читал много... когда я разбирал и отдавал свои книги, ими удалось пополнить аж две библиотеки моих друзей, но тут дело не столько в этом: только начало имеет сходство с фэнтези. Моя задумка заключалась не в этом - дай мне время, я разверну эту историю в глобальном масштабе.
Все четыре понятия, о которых ты упомянул, будут использоваться мной напрямую. Я знаю насколько это несхожие вещи - на этом я и буду играть. Дождешься?
-
-
18.07.2005 в 20:07Я знаю, что чудеса не легко делаются...
Мне интересна твоя задумка... я даже не буду думать про то, что будет дальше... просто дождусь...